По данным Ukrainian Geological Service, в районе Кировоградской области залегают крупнейшие в Европе запасы ильменита, циркона и потенциально редкоземельных оксидов . В 2022–24 годах США поддержали совместные разведочные проекты через US Geological Support Program, включая в них «глубокую заинтересованность в будущем перераспределении стратегических запасов» .
На этом фоне начинает проясняться загадочная риторика о «долге редкоземами», которая всплывала в стенограммах переговоров и аналитике RAND. Это не о реальной оплате «тоннами» — это, скорее, метафора создания долгового инструмента, обеспеченного редкоземом, аналогичного золотым сертификатам прошлого века. То есть: долг или токен не обеспечен валютой, а доступом к сырьевому активу с высокой стратегической ценностью.
Финансовая логика: стратегический металл как цифровой резерв
Современная цифровая эмиссия требует доверия — а доверие опирается на обеспечение. До сих пор это был фиат (в случае CBDC) или золото/биткоин (в случае альтернативных моделей). Но представим:
Казначейство США имеет юридически оформленный контроль над 2–3 крупнейшими залежами REE в Гренландии;
Вводится цифровая валюта — например, Strategic Commodity Dollar (SCD);
В пояснительной записке указывается: «Одна единица SCD обеспечена корзиной резервов, включая физическое золото (40%), биткоин (10%), редкоземельные активы (50%)».
Это не утопия — это уже обсуждаемый сценарий в кругах, близких к SEC, BIS и Казначейству США .
Китай уже реализует подобное: в апреле 2024 г. в Шэньчжэне прошёл закрытый эксперимент, где цифровой юань был привязан к поставкам REE в рамках транзакций с Мьянмой и Казахстаном . В Китае создаются цифровые товарные резервы, включая редкоземы, как часть системы «dual-currency, dual-collateral». Это означает, что финансовые инструменты опираются не только на юань, но и на физические активы, хранящиеся под контролем государства.
Связь с новой эмиссионной моделью США
В «Эпохе твёрдых денег» я писал, как золото, цифровые технологии и политическая воля могут создать новую систему эмиссии, альтернативную ФРС. В этой же логике редкоземы становятся:
Компонентом новой корзины резервов;
Обоснованием для цифровой валюты, имитируемой не ФРС, а Казначейством;
Политическим активом, усиливающим переговорную позицию США в будущем Bretton Woods II.
Если Трамп или его экономическая команда решат продвигать модель, где доллар обеспечен не одним, а несколькими стратегическими активами, то редкоземы станут новым аргументом в этой архитектуре доверия. И тогда знаменитая формула «деньги — это долг» сменится новой:
«деньги — это доступ к контролируемым физическим ресурсам».
Заключение
Как и золото сто лет назад, редкоземельные металлы начинают играть роль не только в промышленности, но и в эмиссионной политике. Учитывая дефицитность, стратегическую важность и концентрацию запасов в немногих точках мира, они идеально вписываются в парадигму материально обеспеченной цифровой валюты. Сегодня они — актив на балансе, завтра — токенизированное обеспечение цифрового доллара. А послезавтра — один из опорных элементов новой глобальной системы расчётов.
Глядя на происходящее, я убеждаюсь: финансовая система XXI века будет строиться не на доверии к институтам, а на контроле над физическими точками опоры — золотом, энергией, редкоземами. И те, кто первыми оформят эти резервы не только юридически, но и цифрово — станут архитекторами нового денежного мира. Мы движемся туда стремительно, и этот маршрут проходит не только через Форт-Нокс, но и через залежи в Гренландии и степи Украины.
